Сейчас я понимаю, что до 2014 года у меня была уйма друзей. Это понятно: и возраст, и специфика работы играли свою роль, хотя общительным человеком меня трудно назвать. После разлома 2014 года мы оказались по разные стороны, но вместе. Все еще вместе. Письма, когда появились свет и связь, звонки, попытки передать что-то. Деньги на счет – тогда еще общий оператор связи, зашитые в мягкую игрушку лекарства для моей мамы, переводы втридорога через местные обменники. Они были рядом. Не было «За кого ты», было только «Как ты?» И мы продолжали общаться. Война была, но была общей бедой, которую никто из нас не выбирал. И нам сопереживали. Как будто из всех мы оказались в худшем положении. Эти невидимые ниточки связи тянулись со всех концов земного шара. Письма, звонки, сообщения, теплые весточки от старых друзей. Не знаю, когда это произошло в первый раз - резкое письмо «Выбирай». Мне было ясно, что он устал. Банально устал от безденежья, борьбы, съемных комнат у пьющих хозяек. И его резкость - это усталость, следствие навалившихся проблем и полной неясности впереди. Он был в Киеве, а я в Луганске. Я вышла в коридор и плакала, впервые за несколько лет. Я не сердилась, но мне было очень жаль, что мой самый надежный и, пожалуй, самый большой друг, уходит. Потом он написал «Прости», но было еще очень много раз, когда я уже привычно замолкала, давая ему высказаться. В моем лице он видел «народ ЛНР», Пасечника и прочих, кому хотел много чего сказать. Он пинал меня словами, я молчала. Схема так себе. Вероятно, он ждал полемики, спора или оправданий, а я молчала, как молчит жена, которая не может дать отпор, позволяя мужу бить ее. Последний раз был самым жестким – я перерегистрировала его маму в Телеграмм на местный телефонный номер, потому что упорно ходили слухи, что иначе мессенджеры перестанут работать. Его мама панически боялась потерять связь с ним – единственную ниточку общения через Телеграмм. Он увидел это сразу же, в ярости набрал ее, она пролепетала, что я помогла (в ответ на ее просьбу) и на меня обрушился ушат ненависти о том, что он всегда считал меня другом, считал нормальным человеком, а я была волком в овечьей шкуре. Я не сказала ни слова, а он продолжал слать мне письма с проклятиями. Мы замолчали обоюдно, и я поняла, что в этот раз это надолго. Нет, возможно, не навсегда, но это не точно. Мне очень его не хватает, но, наверное, это тот рубеж, который он уже не смог перейти. «Так ты за кого?», - это частый вопрос. Я отвечаю одинаково: «Я против войны». Я действительно по-детски считаю, что политики могли бы договориться, не доводя до кровопролития и жертв. Но мой ответ часто не устраивает моих знакомых. Нужно сказать что-то категоричное, а я отвечаю как в детстве - «За мир»… В этот раз моя киевская подружка написала мне «Земля тебе пухом», хотя я правда против войны. Я понимаю ее состояние – она впервые пережила то, что мы пережили еще в 2014 году. Это был шок, ненависть, боль, страх. Но кому она могла все это сказать? Тому, кто был на связи, кто был частичкой тех, кто бомбил, пусть и очень условно. Я не нашлась, что написать кроме «Ок», а потом она выложила эту дискуссию в своих социальных сетях, а я и до сих пор не понимаю, что я ответила не так. Я против войны. Против любой войны, в кого бы не были направлены орудия. «Это потому, что мы отжали у вас Крым», - сказал при мне громко муж моей российской подруги. И я поняла, что он прав. Они стали хозяевами Крыма. Им стало дешево там, доступно, как дома. Мой Крым уже не был моим. Я была скорее гостем, которого пускали туда. И потом было еще много всего. И я поняла, что в глазах большинства россиян мы - хитрые, наглые, ушлые, умеющие использовать свое положение люди: «У вас там все такие», «Не сомневаюсь, что вы договоритесь»… Мы умели пользоваться своим положением. Мы хитрили, спекулировали, не соглашались на старое и нам шли лучшие кусочки. Мы жили за их счет. Дороги - нам, а не им. Нам - больницы, школы, лагеря детям, курорты женам погибших. И я получала обобщенную картину о том, как нас видят сами россияне – хитрыми, ловкими, умеющими использовать свое положение ловкачами. Если мы стоим в общей очереди, то пройдем первыми, сумеем оттолкнуть локтями остальных, выпросим, уговорим, пройдем за полцены. Это все формировало наш обобщенный образ. Это как стигматизация по каким-то общим чертам – типа того, что евреи непременно умные и жадные, а цыгане вороватые. Вот мы тоже стали такой вот группой, объединённой массой общих негативных черт. Их дети ехали за деньги, а наши - бесплатно. Они стояли в общей очереди, а мы лезли напролом. И именно февральские события 2022 года расставили точки там, где их не было все предыдущие годы. И я поняла так, что это не феномен одного человека, меня, это что-то общее, о чем стали рассказывать многие знакомые. Холод в отношениях, разрыв прежних связей, тупик в любых разговорах. Говорить о детях уже не выходило. Даже те, с кем ты сидел за одним столом всего пару лет назад, радушно принимая их у себя, передавали через общих знакомых: «Ты не нравишься мне как личность». Здесь было бы о чем поговорить с психологом, потому что не переносить все это на себя не выходило. С каждой стороны ты стал врагом – хитрым, наглым, заискивающим, ловким. Примеряя все это на себя, получалось, что ты многолик. Как все это умещалось в тебе одном, было загадкой. Да и могли ли эти личности, которыми тебя видели вчерашние друзья, умещаться в одном человеке - было не ясно. Радость и радушие стали им видеться фальшивыми. Попытка жить счастливо - умением пользоваться обстоятельствами. Принятие помощи – ловкостью. Искренность – актерским мастерством. Круг вчерашних друзей невероятно сузился. Даже попытки поговорить с теми, с кем ты не был в ссоре, заканчивались одинаково плохо – лаконичной холодностью. Ты стал навязчивым и нежелательным. И если при всем этом ты был не очень уверенным в себе, эта психическая атака долетала до цели. Убедить в том, что ты ничтожен не стоило ничего. Ведь эти люди были твоими друзьями, а, значит, авторитетом для тебя. Ты верил им и продолжал верить. И в какой-то момент оказывалось, что твой мир стал крошечным, как скорлупа, а те, с кем ты мог общаться без ярлыков, просто жили с тобой на одной улице, объединённые лишь одной географической широтой…
